Новости – Общество
Общество
Правило трех лет
Ольга Могилевкина показывает комнату для релаксации. Фото: Алексей Вологдин / «Русская планета»
Как в Кирово-Чепецке помогают детям победить врожденные патологии
8 августа, 2015 14:40
7 мин
Безбарьерная среда. О ней чиновники обычно говорят, когда хотят показать свою заботу о людях с ограниченными возможностями. Оказывается, это не столько низкопольные автобусы и пандусы в учреждениях, сколько целая система, позволяющая инвалидам адаптироваться в обществе. Об этом корреспонденту РП рассказала основатель кирово-чепецкого Центра раннего вмешательства Ольга Могилевкина.
Центр раннего вмешательства занимается помощью маленьким детям до трех лет, у которых есть те или иные проблемы с развитием или врожденные и генетические заболевания. Начав заниматься с ними практически с рождения, можно, если не победить болезнь, то, по крайней мере, добиться того, чтобы дети могли сами себя обслуживать, посещать обычный детсад, школу, стать нормальными членами общества.
Для этого, считает Ольга Могилевкина, нужно чтобы медики и педагоги работали совместно. Для реализации этой идеи и был создан Центр, который работает на принципах инклюзии — малыши, у которых есть проблемы со здоровьем, здесь растут и развиваются вместе с обычными детьми.
Центр раннего вмешательства разместился в здании бывшего детского сада. Впрочем, это и сейчас небольшой садик для детей до трех лет. Только весь второй этаж отведен под медицинские кабинеты, спортивный зал, музыкальную комнату, кабинеты для индивидуальных занятий.
Основной источник финансирования — собственный бизнес, которым Ольга Могилевкина занимается уже много лет. Впрочем, как признает она, последний год выдался для потребительского сектора очень трудным. Это тормозит развитие и Центра раннего вмешательства, который юридически представлен двумя некоммерческими организациями (НКО) с образовательной и медицинской лицензиями.
– Если бы мы получали на образовательное НКО медицинскую лицензию, нам бы не дали. И наоборот. Так работают службы в Кировской области. Это очень тяжело,— объясняет Ольга Могилевкина, и мы переходим к разговору о том, почему безбарьерная среда должна начинаться с ясельной группы.
– У нас принят очень хороший стандарт дошкольного образования, — Ольга Валентиновна начинает рассказывать издалека, старается сделать понятной суть проблемы. — В нем четко прописано, что любой родитель с ребенком с особенностями развития может выбрать любой детский сад, если ему не предписано что-то особое. Особенность Кировской области в том, что здесь очень много даже не больных, а часто болеющих детей: ОРВИ, ОРЗ, стафилококковая инфекция. Это основная часть наших воспитанников, но есть и дети с серьезными генетическими заболеваниями и родовыми травмами.
В Центре исходят из того, что развитие ребенка зависит от социума. Дети, у которых есть проблемы в развитии, гораздо лучше преодолевают их, когда ежедневно общаются с обычными сверстниками. Впрочем, это относится не только к 1,5–3-годовалым малышам. Но ученые выяснили, что очень многие проблемы, связанные с функционированием организма, в частности с нервной системой, можно исправить или частично компенсировать именно до трехлетнего возраста. Психика в это время наиболее восприимчива и легко поддается воздействию медиков и педагогов. Но при условии, что специалисты работают системно, в единой команде, на этом Ольга Могилевкина делает особый акцент.
Пытаюсь переключить собеседницу с общих моментов, связанных с развитием и реабилитацией детей с ограниченными возможностями, к теме доступной среды. Ожидаю услышать что-то про пандусы, специальные автобусы и тому подобное.
– Бывший министр образования вообще мне сказал, я не придумываю: «Ты вначале инвалидов заведи, а потом разговаривай по поводу доступности среды!» Это ни в какие рамки не лезет. Департамент образования (Преобразован в Министерство образования Кировской области. — Примеч. РП) вообще не понимает, что такое доступная среда. Мы и так пытались, и иначе. Не понимают, — основатель Центра раннего вмешательства использует любой способ донести свое видение проблемы до чиновников, и беседа с корреспондентом РП не исключение. — Доступная среда — это когда ребенок-инвалид выходит от нас и имеет перспективу: детский сад, школа, институт, работа.
Ольга Могилевкина, возможно, видит изумление на моем лице и переходит от определений к примерам:
– Перинатальный центр сейчас вытаскивает детей с очень серьезными патологиями. Но дальше они с ними не работают. 28 недель — все, гуляйте, мамочка. А что ей дальше делать? Мы как раз и пытаемся помогать в таких ситуациях. Но хотелось, чтобы это было как-то централизованно. Например, в Татарстане мамочкам сразу говорят, куда можно обратиться на первом этапе, чем нужно заниматься потом, какие есть платные и бесплатные варианты. Им показывают перспективу. Родители понимают, что им делать. А здесь (в Кировской области. — Примеч. РП) часто встречаем нежелание работать.
Мы переходим к конкретным случаям:
– У нас в прошлом году был скандал, пришлось обращаться к местному уполномоченному по правам ребенка, но и с ним мы не нашли общий язык. Принцип у них такой: «Кто же виноват, что у вас ребенок-инвалид. Будете ходить туда, куда ему назначила администрация!» У мальчика, когда он устает, скручиваются ручки и ножки. Но на способность посещать детский сад это никак не влияет. А так, он держит кружку, ест сам, глотает сам, даже научился вставать и ходить вдоль стенки. Он очень хорошо коммуницирует со сверстниками. У мальчика чисто физические проблемы. Физические недостатки абсолютно не дают права отвергать людей. Это на грани фашизма.
И только после этого речь заходит о технических средствах. Центру нужен подъемник, вертикализаторы (Вспомогательные устройства, позволяющие людям с ограниченными возможностями принимать вертикальное положение. — Примеч. РП) и другое оборудование, которое в иных регионах приобретается за счет бюджета, либо чиновники помогают находить общий язык с частными структурами. В Кировской области, к сожалению, пока все иначе.
– Мы 12 раз отвозили документы в ФОМС (Фонд обязательного медицинского страхования. — Примеч. авт.), чтобы дети у нас могли получать помощь за счет федеральных и региональных средств. У нас их не принимали, — рассказывает Ольга Могилевкина. — За прошлый год в Кировской области с ОМС стали работать четыре, всего четыре организации. И четыре прекратили. Область сделала все, чтобы частные клиники отказались от этого. Мне в департаменте здравоохранения как-то открытым текстом сказали: «Бюджет — это пирог. А на чужой каравай — рот не разевай!» В Татарстане в прошлом году с ОМС стали работать более 4 тыс. частных клиник. Все работают, все принимают пациентов за счет федерального бюджета. Федеральный бюджет дает субсидии, гранты. Татарстан на программы доступной среды получил с 2009 года несколько миллиардов рублей. Кировская область вообще в этом году отказалась от [программы] доступной среды.
Что происходит в результате? Родители, которые сталкиваются со всеми этими виртуальными и реальными барьерами, вынуждены переезжать в другие регионы. Туда, где к их детям не относятся, как к людям второго сорта.
«Нет человека — нет проблемы», — могут сказать некоторые. Но вместе с этими людьми уезжает и будущее Вятки. Проблемы у детей меняют родителей. Из апатичных потребителей такие люди превращаются в борцов. Как считает Ольга, здесь они вынуждены тратить энергию на борьбу с системой. А в условиях доступной среды, могли бы направлять силы в созидательное русло. Ведь даже при самом благоприятном отношении окружающих, папы и мамы детей с ограниченными возможностями понимают, что должны вложить в будущее своих детей куда больше, чем обычные родители.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости